Пермь или Екатеринбург?
Дмитрий Иванович был не первым и не единственным, кто в конце XIX века выступал с проектом уральского вуза. Еще раньше, 27 сентября 1896 года (все даты даются по старому стилю), Екатеринбургская городская дума по докладу местной управы ходатайствовала перед правительством об открытии в Екатеринбурге Высшего горного училища. Это предложение было поддержано Екатеринбургской земской управой и-состоявшим под августейшим покровительством Его императорского величества Великого князя Михаила Николаевича-Уральским обществом любителей естествознания (УОЛЕ). Члены УОЛЕ рассматривали будущий вуз не только как научно-технический центр, но наделяли его культурной и просветительской миссией. В докладе этого общества «К вопросу об учреждении на Урале высшего учебного заведения» отмечалось: «Крупной горной промышленности несомненно нужны образованные техники, но в интересах науки и общественной пользы не менее нужны и вообще образованные люди с широкой теоретической подготовкой. Кроме улучшения горного дела необходимо и улучшение народного хозяйства, и народной промышленности, и повышение общей культуры, и распространение знаний в массах населения, и всестороннее изучение края как в естественном, историческом, так и в других отношениях».
Соответствующие бумаги были направлены в министерство финансов, министерство земледелия и государственных имуществ и бывшему товарищу министра народного просвещения Н. М. Аничкову. Ответ на ходатайство екатеринбуржцев был отрицательным. Министерство земледелия и государственных имуществ посчитало проект несвоевременным. Но, несмотря на то, что «первый блин вышел комом», идея уральцев оказалась очень актуальной и потому не умерла, а, наоборот, получила широкую поддержку.
Губернское земское собрание 19 марта 1898 г. на XXX чрезвычайной сессии, согласившись с выводами своей комиссии о том, что причиной слабости уральской промышленности является недостаток горных инженеров и вообще образованных людей, поддержало инициативу Екатеринбургской думы. Более того, вопрос был рассмотрен шире: постановили ходатайствовать об учреждении на Урале вуза типа политехникума, считая его открытие общегосударственной, а не частной потребностью. Для этого земствами (губернским и уездным) ассигновывалось 120 тыс. руб. из капитала Александра III. Этот капитал был образован в 1895-1898 гг. отчислением по сметам в «память в бозе почившего императора Александра III» на общедоступные учреждения для населения Пермской губернии. Правда, в конце 1903 года эти деньги из-за того, что ходатайство об открытии политехникума в очередной раз не было удовлетворено, решили использовать на устройство народных библиотек.
Через месяц решение сессии было доложено Екатеринбургской городской думе, которая постановила поддержать решение губернского земства об учреждении вуза типа политехникума, но не в Перми, а в Екатеринбурге и отведении под будущее здание института безвозмездно участка из свободных городских земель.
Приведенное содержание постановления думы требует небольшого комментария.
Екатеринбуржцы, выступив с идеей создания вуза, обосновывали его открытие именно в Екатеринбурге. Однако с 1898 г. пермяки прочно удерживали инициативу в этом вопросе и настаивали, чтобы первый уральский вуз был в их губернском городе. Возникло соперничество двух городов. Подогреваемое эмоциями обывателей, особенно пермских, оно внесло много драматичного в историю создания Горного института. В 1910 г., например, в Перми была выпущена брошюра «Борьба за Уральский политехникум», в которой рассерженные пермяки писали, что дело с открытием института в Екатеринбурге «доведено до виртуозной американской рекламы в расчете на простоту и доверчивость публики».
Вопрос о месте открытия института был вопросом престижа. Дело в том, что в России высшие учебные заведения были сосредоточены в основном в столичных городах — Петербурге, Москве, Киеве. Не многие губернские города удостаивались такой чести, а уж об уездных и говорить было нечего. Институт или университет придавали особый статус и вес городу, что было небезразлично ни властям, ни гражданам.
Право Екатеринбурга, признанного центра горнозаводского дела страны, казалось бесспорным. К Екатеринбургу в начале века тяготело 2396 крупных, средних и мелких предприятий общей стоимостью 8396715 руб., к Перми-только 132 и оценивались они в 3073265 руб. На восточном склоне Урала добывалось более 62 млн. пудов железной руды, выплавлялось более 17 млн. пудов чугуна и около 11 млн. пудов железа, на западном же-около 9 млн. пудов железной руды, 5 млн. пудов чугуна и столько же железа. В районах, примыкающих к Екатеринбургу, производилось в 4 раза больше стали, проката, изделий из чугуна и железа, чем у соседей. В Екатеринбурге находилось Главное управление Уральских горных заводов, имелись соответствующие лаборатории горного профиля. Здесь действовало Уральское общество любителей естествознания, располагавшее великолепной библиотекой и музеем. Наконец, Екатеринбург был хранителем традиций горных инженеров, многие имена которых золотыми буквами вписаны в историю промышленного освоения Урала. Ведь недаром первое научно-техническое горное общество России было открыто в Екатеринбурге 7 мая 1825 года.
Но несмотря на очевидные преимущества, шансы на успех у екатеринбуржцев были призрачными. Пермский губернатор, поддерживаемый многими членами губернского земского собрания, решительно был 'за открытие политехникума в Перми. И чтобы повысить свои Шансы, пермяки прибегли даже к лести, поторопившись объявить, что будущий вуз будет носить имя Александра II.
Забегая вперед, отметим: окончательно спор между Пермью и Екатеринбургом разрешился только в 1911 году. Более десяти лет каждый город отстаивал свою точку зрения, развивая аргументацию и ища сторонников. К счастью, «междоусобица» не привела к конфронтации и к гибели самой этой идеи. Слишком уж значительной и высокой была цель, затрагивавшая интересы всего Урала.
В 1899 г. в Екатеринбурге состоялся VII съезд уральских горнопромышленников. Более чем за месяц до начала его работы в Совет съезда поступило прошение Екатеринбургского городского головы Г. Г. Казанцева «о материальном участии съезда в учреждении и содержании политехникума». Обращение было по адресу, поскольку, как писал городской голова, «учреждение политехникума принесет существенную пользу во всех родах промышленности края и прилегающих к нему местностей, особенно же горнопромышленной и золотопромышленной».
Буквально накануне съезда, 13 января, Г. Г. Казанцев еще раз напомнил о просьбе, теперь уже в письме на имя председательствующего П. П. Боклевского, в котором, в частности, сообщал о пожертвованиях, подчеркивая, что идея уральского вуза «вызывает горячее сочувствие» у жителей Екатеринбурга. Сам Казанцев подписался на тысячу рублей.
Реакция съезда была дипломатичной. Вопрос разделили на две части: уполномоченным в Петербурге поручили выяснить возможность материального содействия у владельцев заводов, а Совету съезда дали задание разработать проект о типе и порядке организации вуза.
Отметим выступление управляющего Уральским горным училищем Н. А. Китаева, который высказал мнение о том, что для создания на Урале вполне законченной системы специального горного образования желательно установить тесную связь между проектируемым институтом и существующим горным училищем.
Через год, к началу следующего съезда «уполномоченные, обсудив предложенный вопрос и соображаясь с взглядами заводовладельцев, не признали возможным оказать материальное содействие учреждению проектируемого училища, о чем и известили… Екатеринбургское городское управление...».
Чем же мотивировался отказ: во-первых, сомнением, что все выпускники будущего вуза найдут работу на Урале. Далее, считали, что на Урале существует избыток инженеров и поэтому надо развивать не высшее, а среднее и низшее горно-техническое образование и, последнее, полагали, что институт будет трудно укомплектовать хорошими профессорами .
Г. Г. Казанцев, получив такой ответ, рук не опустил, а направил в Совет съезда новое прошение, прибегнув в нем к мерам психологического давления.
«Нельзя думать,- писал он,- чтобы гг. уральские горнопромышленники, более двухсот лет работающие на пользу края и его населения, отнеслись бы несочувственно к важнейшему для развития уральской промышленности и умножению достатка населения вопросу об учреждении… политехникума..., даже купцы и промышленники оказали существенную поддержку этому делу..., наконец, из газетных сообщений известно, что г. Министр Земледелия и Государственных Имуществ в докладе Государю Императору высказался о необходимости учреждения высшего технического учебного заведения на Урале и при этом обратил внимание Его Императорского Величества на г. Екатеринбург, как на более соответствующий сему пункт».
И съезд уступил, посвятив заседание 13 января обсуждению вопроса о политехникуме.
Сомневающиеся в целесообразности вуза почти ничего нового в своей аргументации не привели. Но в выступлении их лидера П. П. Боклевского были интересные статистические данные, любопытные в историческом плане: за десять лет с 1890 по 1900 год число горных инженеров в России, состоявших на государственной службе, увеличилось с 575 до 774, а на частной -с 261 до 386. «Каждый оканчивающий курс в горном институте (Петербургском-В. Ф.) обходился государству в 7377 руб., а с прибавлением по 500 руб. в течение пяти лет на содержание студента-около 10000 руб. По штатам Екатеринославского училища, каждый окончивший курс в училище обойдется в 4000 руб., а с содержанием-до 5000 руб. Наконец, окончивший курс Уральского горного училища обходится… с содержанием около 1500 руб.».
Наиболее полно точку зрения сторонников проекта, а таких на съезде оказалось большинство, выразил лесовладелец из Красноуфим-ска Евстафий Фомич Бобянский. По его мнению, «каждого нового высшего учебного заведения следует желать, потому что огромный процент желающих получить высшее специальное образование остается за дверями, например, горного института. И если открывать новый институт, то именно на Урале, который расположен на границе Сибири. Институт мог бы снабжать инженерами горную промышленность Урала и Сибири, размеры будущего развития которой трудно даже предвидеть. Получившие специальное образование в новом заведении инженеры оказали бы огромную услугу развитию промышленности. У нас есть капиталы, которые не находят применения только по отсутствию знания у людей, которым можно было бы их доверить. Поэтому следует высказаться в пользу учреждения на Урале высшего горного училища».
Участники съезда так и поступили, а кроме этого, постановили открыть подписку по сбору необходимых денежных средств.
К проекту уральцев стали более терпимо относиться и в правительственных кругах. В конце XIX-начале XX века в годовых отчетах Министерства земледелия и государственных имуществ появились добрые пожелания об открытии вуза на Урале. Но (таких «но» случится еще немало) вскоре после назначения на пост директора горного департамента тайного советника Н. А. Иоссы возникло очередное препятствие. Иосса считал, что необходимо сначала обеспечить горную промышленность средними техниками, и только потом уже «озаботиться расширением средств высшего образования». Эту точку разделяли некоторые горные деятели и в Петербурге, и на Урале. Управляющий Верх-Исетским заводом, выступая на одном из совещаний в Перми, говорил, что «выгоднее открывать не вуз, а низшие и средние технические училища. Идея вуза хороша, но местными силами учреждение вуза не доступно, казенные же деньги, собранные главным образом с народа, утопающего в грязи и темноте невежества, прежде всего должны быть расходуемы на подъем нравственного и умственного развития наиболее в том нуждающейся части населения». Высказывались опасения, что будущий вуз будет элитарным и в нем будут учиться богатые слои населения. Раздавались и совсем неразумные возражения, авторы которых утверждали, что на Урале переизбыток инженеров, а его рудничное и металлургическое дело убыточно. Оно и не могло быть неубыточным, поскольку занимались им сами рабочие, а производство было примитивным до невежества. Транспортировка грузов, например, производилась гужем и за перевозку на расстояние в 80 верст плата составляла по' 40 копеек за пуд.
Трудности и всевозможные препятствия не останавливали работу над проектом политехникума: этот вопрос обсуждался губернским земским собранием на XXXIV (1903 г.), XXXVI (1905 г.), XXXVII (1906 г.), XXXVIII и XXXIX (1907 г.) сессиях, рассматривался школьной комиссией и на специальном совещании под председательством попечителя Оренбургского учебного округа в 1906 г. На этом совещании прозвучала мысль о том, что благодаря институту уральская молодежь, особенно оканчивающая реальные училища, сможет, наконец, завершать свое образование дома, не дожидаясь в течение 2-3 лет такой возможности для поступления в один из отечественных вузов и не уезжая с этой целью за границу.
С течением времени содержание всевозможных совещаний становилось все более конкретным. На них стали обсуждать источники финансирования проекта, оценивать затраты на строительство здания института, его структуру и многое другое. Так, в 1906 году губернская управа высказалась за внесение ежегодно, начиная с 1907 года, в смету губернского земства по 25 тыс. руб. для образования фонда на постройку здания и оборудования политехникума. При этом исходили из минимально возможных затрат на постройку в 400 тыс. руб. и 100 тыс. на содержание персонала,
Деятельность екатеринбуржцев стала особенно активной после создания в октябре 1909 года при городской думе специальной комиссии по обсуждению вопроса об открытии на Урале вуза. Ее председателем стал городской голова Александр Евлампиевич Обухов, а членами-авторитетные в городе люди-Догадов М. И., Круковский И. Ф., Симанов А. М., Кронеберг П. А., Иванов П. А., Злоказов В. П., Магницкий Н. Ф., Степанов И. С. и Григорьев А. А.
Предвидя большие трудности в определении Екатеринбурга в качестве места расположения будущего института, местная управа обратилась осенью того же года с письмами о поддержке в полтора десятка городских управ Пермской губернии. Поддержка (она, кстати, была оказана) нужна была не только в моральном, но и материальном отношении. В отличие от Перми, располагавшей значительными денежными средствами, Екатеринбург в начале века находился в стесненном финансовом положении.
В начале мая 1910 года делегация екатеринбургского городского общественного управления (Марков Г. А., Кандыкин Ф. И., Михеев Н. С.) ездила в Пермь и принимала участие в разработке очередного ходатайства от губернского земства об открытии политехникума. Екатеринбуржцы вели себя на совещании достаточно самостоятельно и независимо, а в январе 1911 года при обсуждении проекта политехникума подвергли резкой и справедливой критике вариант Пермской городской думы.
В Екатеринбурге не испытывали лакейского подобострастия и перед более высокими инстанциями, с достоинством отстаивали свою точку зрения и принимали решения без оглядки на чье-либо мнение. Вот пример. В 1914 г. в связи с отъездом с Урала губернатора И. Ф. Кош-ко Екатеринбургская городская дума постановила учредить за счет города стипендию его имени в будущем горном институте. Иван Францевич заслужил этой чести, много сделав для открытия вуза. Но покидал он Урал не по своей воле. Кошко отказался принять в Перми Г. Распутина, вызвал этим поступком гнев императора, немилость и отставку. После революции семья Кошко эмигрировала, устроилась в Париже, а в конце 1990 г. гостем Свердловска был внук пермского губернатора, журналист агентства Франс Пресс-Дмитрас де Кошко.
В сентябре 1910 года Екатеринбург посетил тогдашний Председатель Совета Министров Петр Аркадьевич Столыпин, ставший впоследствии почетным гражданином города. Обсуждалось множество вопросов, в т. ч. и о судьбе политехникума. Вероятно, Столыпин не дал окончательного ответа, поэтому в конце октября Обухов направил ему вежливо-настойчивый рапорт: «В дополнение к ходатайству моему, представленному В. П. лично в г. Екатеринбурге 6 сентября сего года, приемлю смелость представить докладную записку и вновь ходатайствовать перед Вашим превосходительством об учреждении в Екатеринбурге политехникума».
Аналогичные документы были направлены министру торговли и промышленности, министру финансов, министру народного просвещения, государственному контролеру, пермскому губернатору и другим лицам, в чьих руках находилась судьба проекта.
Свое мнение об уральском вузе П. А. Столыпин выразил в письме министру торговли и промышленности тогда же в сентябре. Он писал, что «вынес убеждение в невозможности откладывать далее разрешение вопроса об учреждение на Урале высшего технического учебного заведения». Каким ценным для уральцев было мнение премьера. И если бы не его трагическая гибель, первый вуз на Урале удалось бы открыть значительно раньше.
Менялось к лучшему отношение к политехникуму со стороны различных организаций уральских промышленников. В октябре 1910 года с докладной запиской выступил комитет Екатеринбургской товарной и горнопромышленной биржи, представлявшей интересы торговцев и промышленников восточной части Пермской губернии. В записке отмечалась настоятельная необходимость открытия высшего технического учебного заведения в Екатеринбурге вблизи большой группы промышленных предприятий, которые нужно обеспечивать квалифицированными специалистами.
К 1910 году определилась и структура политехникума, в которой нашло отражение исторически сложившееся на Урале разделение труда и система экономических связей между различными отраслями производства. Предлагались варианты политехникума с горнозаводским, лесным и сельскохозяйственным отделениями, или состоящим из горного с горнозаводским и лесного с агрономическим отделениями, или в составе трех отделов: горного, горнозаводского и лесного с подотделом сельского хозяйства.
Необходимость горного или горнозаводского отделений в составе политехникума очевидна и не требует особых пояснений. Вопрос современного читателя может относиться к обоснованию необходимости двух других отделений. Подробный ответ на него дан в специальном докладе Обухова. Он писал: «Связь лесного дела с горным является столь прочной и тесной, что одно горное дело на Урале без лесного существовать не может (в свое время эта связь была закреплена горно-лесным законодательством-В. Ф.)… Урал, ведущий выплавку чугуна, выделку стали, железа и меди на древесном горючем без древесного угля существовать не может… Местный уголь Луневского месторождения не коксуется, и использовать его для выплавки чугуна нельзя. А потребность Урала в угле составляет 40 млн. пудов. Для получения угля использовали в основном примитивные способы — костровой или кучный. Более совершенные способы переугливания древесины в печах были редки. Объясняется это нехваткой специалистов лесного дела. Лесные институты выпускают мало специалистов, чтобы они могли служить на Урале на частных заводах, да и на казенных их почти нет.
В течение 200 лет крупные уральские заводские округа площадью 0,1-1,0 млн. десятин не имели и не имеют лесничих специалистов.
Поэтому лесное хозяйство ведется неправильно, неэкономично и ведет к лесоистреблению».
«Эта отрасль промышленности (лесное дело-В. Ф.), -отмечал горный инженер Марков Г. А.,-при правильной постановке дела может, с одной стороны, много способствовать развитию горного дела на Урале, с другой стороны, она может дать заработать массам населения».
Говоря о необходимости агрономического отделения, Обухов в своем докладе приводит такую справку: из районов, тяготеющих к Екатеринбургу (Верхотурский, Камышловский, Ирбитский, Шадринский уезды; и Тургайские степи), вывоз хлеба в западные порты страны, т. е. на экспорт, колебался от 20 до 30 млн. пудов в год. Кроме этого, в тех же районах (по данным Екатеринбургской биржи) перемалывалось до 31 млн. пудов хлеба в год. Вывод из справки следует однозначный: конечно же, Уралу нужна была агрономическая школа.
В эту принципиальную структуру будущего политехникума предлагались различные дополнения и уточнения. Марков Г. А. отмечал, что одной из причин «переживаемого в настоящее время промышленного кризиса следует считать недостаточное знакомство промышленников с экономическими науками». Поэтому рекомендовал включить в программу горнозаводского отделения курс экономики.
Члены УОЛЕ хотели видеть горный отдел с курсами по изучению, исследованию и разведке рудных месторождений, горного искусства, ведению горных работ (подземных и наземных) и, механическому обогащению руд; заводской — с курсами горнозаводской механики, металлургии чугуна, железа, стали, меди, серебра, золота и платины, электротехники и электрометаллургии.
Пермское губернское земское собрание высказало пожелание, чтобы в политехникуме готовили специалистов для нарождающейся на Урале минерально-химической промышленности. «Для этого есть основания. Руды Урала дают сырые материалы для всех химических предприятий центральной и восточной России».
С высоты более семи десятков лет, прошедших с момента открытия института, как курьезное, можно привести замечание Маркова о нецелесообразности подготовки инженеров-механиков: "… те 5-6 машиностроительных заводов, которые могут возникнуть на Урале и удовлетворить машинами потребность всего Урала и Сибири, могут пригласить к себе специалистов-механиков уже из существующих в России высших учебных заведений этого типа".
Уральцы были единодушны в том, что программа вуза должна быть ориентирована на потребности края. Они совершенно справедливо полагали, что только так можно рассчитывать на всестороннее изучение уральской природы,- в этом виделся им один из залогов будущего развития его производительных сил. Прогноз, как показала жизнь, оправдался. Институт, ориентированный на решение таких задач, в социальном отношении мог быть только демократичным, доступным самым широким слоям населения. Обухов в докладной записке на имя министра торговли и промышленности писал по этому поводу в 1911 году следующее: "… предполагается, что в Уральский горный институт войдет главным образом местный элемент, отцы, деды и прадеды которого всю жизнь прожили в обстановке горного дела, и от этих новых будущих инженеров следует ожидать не стремления к занятию должностей управителей, окружных инженеров и других высоких рангов, а инженеров-разведчиков, которые вернут былую славу Уралу и Уральский институт займет место наряду с Фрайбергским".
Огромная подготовительная работа, проведенная екатеринбуржцами, дала блестящие результаты. В июне 1911 года в Петербурге состоялось заседание междуведомственной комиссии Министерства народного просвещения по вопросу открытия вуза «в том или другом из конкурирующих между собой городов...»
Право Екатеринбурга на заседании отстаивали горный инженер из Невьянска Николай Степанович Михеев и городской голова Александр Евлампиевич Обухов.
Сведения о жизни Михеева крайне скудны. Некоторое представление о нем дает небольшой эпизод, приведенный уральским публицистом Ф. Вибе в «Повести о трудолюбивом Груме».
Владимиру Ефимовичу Грум-Гржимайло, в бытность его начальником Алапаевского горного округа, понадобился специалист для проведения геологоразведочных работ, который бы смог оценить перспективы Алапаевского железорудного месторождения. С такой просьбой он обратился к тогдашнему почетному директору Геолкома уроженцу Урала А. П.-Карпинскому.
Александр Петрович порекомендовал Михеева, окончившего в 1904г. Петербургский горный институт. Но Грума смутил слишком моложавый вид Николая Степановича, и он засомневался, брать ли его. Чтобы рассеять сомнения, позвонил еще раз Карпинскому, но тот уверенно заявил, что «у мальчика есть глаз». Так решилась судьба Михеева. Он был приглашен на солидную должность заведующего рудным хозяйством Алапаевского горного округа.
Грум-Гржимайло не пришлось пожалеть о сделанном выборе. Николай Степанович обосновал своё представление о происхождении Алапаевской железной руды, из которого следовало, что месторождение имеет форму единого пластообразного тела. Инспектировавший его в 1906 г. Карпинский признал справедливость гипотезы. Прогноз оказался удачным, и завод был обеспечен сырьем на многие годы.
История с Горным показала, что Михеев был не только «глазастым», но и «головастым» человеком, превосходным психологом и тонким дипломатом. Им была составлена капитальная докладная записка, которую вместе с соответствующими картами специалисты квалифицировали как крупный научный труд. Он же являлся и основным докладчиком. Обухов должен был делать сообщение о финансовой стороне проекта и об учреждении лесного и сельскохозяйственного отделений в будущем политехникуме.
«Я,- вспоминал позже Николай Степанович,- выступил с изложением основных положений, которые были высказаны в составленной мной докладной записке. Во время речи по тому вниманию, с которым ее слушали, и по тем сплошь и рядом неуловимым признакам, которыми определяются связь между оратором и аудиторией, я постепенно приходил к выводу, что наша докладная записка сослужила уже нам крупную службу и что речь производит впечатление. Это ободрило меня… Все время я старался быть объективным, никакой полемики с пермской докладной запиской не допускал… Когда довелось изложить все, то никаких вопросов комиссией сделано не было». Речь была блестящей.
Выдержанным, корректным и аргументированным было и выступление городского головы. По-иному сложилось дело у пермского депутата князя Г. Е. Львова. Он давал объяснение около полутора часов и, выйдя обескураженным из зала заседания, сказал, что Пермь проиграла и что ему устроили форменный экзамен.
Так закончилось противостояние двух городов, и 8 июня 1911 года из Петербурга на Урал полетела телеграмма: «междуведомственное совещание своем заключении высказалось открытие горного института Екатеринбурге-Михеев». Комиссия сочла, что на первое время можно вместо политехникума ограничиться только горным.
